Многочисленные фирмы из США и Британии формируют внешнюю и внутреннюю политику стран Персидского залива
В своей классической работе «Ориентализм» Эдвард Саид обвиняет Запад в том, что их политики сформировали концепцию Востока и теперь навязывают её людям восточных стран. Частично это было сделано под видом того, что, несмотря на богатство культуры стран Востока, их люди не умеют управлять своими странами. Несмотря на то, что теперь они имеют независимость, в реальности такая неоколониальная политика продолжается. Но теперь она ведётся не от лица западных правителей, а с помощью консалтинговых фирм.
Например, к «Видению Саудовской Аравии на период до 2030 года», которое было принято в 2016 году, прикладывали руку специалисты из консалтингового гиганта McKinsey. Такие консалтинговые компании являются коммерческими консалтинговыми фирмами западного происхождения и работают по всему миру. Лица, принимающие государственные решения, нанимают их, помимо прочего, для разработки, внедрения и оценки реформ. К таким фирмам относятся традиционные консалтинговые компании: McKinsey, Booz Allen Hamilton и Boston Consulting Group (BCG), а также бухгалтерские фирмы «Большой четвёрки» — Deloitte, Ernst & Young, KPMG и PwC, которые давным-давно перешли на консультирование широкой общественности.
Хотя использование консультационных услуг распространено во всём мире, эти фирмы играют уникальную роль в арабском мире. Во-первых, объёмы проектов колоссальны: до недавнего времени Саудовская Аравия была крупнейшим клиентом BCG. По сравнению с 2022 годом общие расходы королевства на консалтинговые услуги только что выросли на 17,5% и составили почти 2 миллиарда евро в год. Во-вторых, хотя менее богатые страны, такие как Марокко, Иордания и Египет, привлекают консультантов не так часто, как более богатые государства Персидского залива, мандаты, которые правительства арабских стран предоставляют консультантам, превосходят остальной мир по масштабам и институционализации. Обладая вышеупомянутым национальным видением, консультанты берут в свои руки штурвал и определяют курс целых стран.
Более того, их деятельность выходит за рамки простой разработки стратегии. Например, BCG была эксклюзивным консультантом Египта на 27-м Всемирном саммите по климату и совершенствует систему социального обеспечения Марокко, а также играет важную роль в управлении Государственным инвестиционным фондом Саудовской Аравии в размере 700 миллиардов евро.
Это взаимодействие сопряжено с определёнными издержками — не только финансовыми, но и с точки зрения легитимности и качества реализуемой политики. Это может препятствовать местному развитию по многим направлениям. В то же время деятельность консультантов имеет последствия для стран Европы. Фирмы, которые работают с очень ограниченной прозрачностью и подотчётностью, прокладывают себе путь во внешнюю политику и политику развития и даже в оборонный сектор. Например, более 20 западных консалтинговых фирм, включая PwC, Ernst & Young и McKinsey, являются ключевыми игроками в сфере кибербезопасности арабских государств Персидского залива, в то время как ближневосточное подразделение Booz Allen Hamilton, которое с тех пор было продано конкуренту, оказывало помощь Королевским военно-морским силам Саудовской Аравии.
Следует отметить, что формирование внешней политики в регионе уходит корнями в колониальную эпоху. В 1926 году, в рамках своего непрямого правления, британская корона назначила «советника» правительству Бахрейна, который, будучи фактическим правителем, в значительной степени формировал страну по своему усмотрению. Позже эта система была перенесена в соседние государства — с разной степенью охвата и успеха. В 1957 году в Саудовскую Аравию, которая официально не была колонизирована, прибыли иностранные советники по мандату Международного валютного фонда. Чуть более десяти лет спустя команда американских экспертов, в том числе из Стэнфордского университета, разработала первый план развития королевства. Вскоре за ними последовали современные консалтинговые компании: например, PwC рекламирует свою деятельность в регионе более 40 лет. Сегодня консалтинговые компании, местные элиты и правители, а также западные государственные деятели — все они взаимодействуют в рамках подвижной и динамичной сети интересов и (взаимных) зависимостей.
Прежде всего консультанты заботятся о получении прибыли. Чтобы обеспечить контракты, они стратегически нацеливаются на правительственных чиновников, которые восприимчивы к таким предложениям. Например, McKinsey — в дополнение к своей работе в Бахрейне и Саудовской Аравии — ухаживала за сыновьями правителей Йемена и Ливии в 2000-х годах. Со своей стороны, эти наследники власти рассматривали программу реформ McKinsey как возможность заявить о себе как о прогрессивных лидерах в преддверии своего «восхождения на трон». В Марокко консультанты участвовали в разработке «Плана Марокко Верт» и стратегии социального обеспечения нынешнего премьер-министра и бывшего министра сельского хозяйства, который является одним из богатейших бизнесменов страны и имеет тесные связи с королём.
Однако фирмы делают нечто большее, чем просто разрабатывают концепции, стратегии и законодательство. Осуществляя надзор за реализацией, мониторингом и оценкой проектов, они накапливают достаточное влияние, чтобы институционализировать себя в качестве квазигосударственных субъектов. Так, официальные лица Саудовской Аравии неофициально окрестили Министерство экономики и планирования «Министерством McKinsey». В некоторых случаях даже были созданы новые государственные институты или заменены существующие. Корпорации Bechtel — крупнейшей строительной и инжиниринговой фирме США, имеющей тесные связи с королевской семьёй Саудовской Аравии, — было поручено создать Национальную организацию по управлению проектами королевства (Машроат) и управлять ею. Этой организации было поручено осуществлять надзор за межведомственными капитальными расходами на инфраструктурные проекты в рамках Национальной программы преобразований.
То, что власть централизована и перераспределена, является симптомом образа действий консалтинговых компаний и часто встречает сопротивление со стороны руководителей среднего звена и других местных субъектов, которые чувствуют себя обойдёнными вниманием. В то же время привлечение консультантов предоставляет возможность для новых местных заинтересованных сторон, которые, как правило, моложе, имеют западное образование и склоняются к (экономическому) либерализму. Часто именно они активно продвигают консалтинговые фирмы — не только для продвижения (своих собственных) программ экономических и социокультурных реформ, но и для усиления влияния. По словам консультантов, их клиенты и контакты в регионе часто сами являются бывшими сотрудниками транснациональных корпораций или выпускниками престижных западных программ MBA. Следовательно, было бы неправильно предполагать, что консультанты навязывают свою политику соответствующим странам; скорее, существует поддержка внутри этих государств.
Эта тенденция указывает на путь вестернизации, пусть и не явный, в арабских странах, в том числе тех, которые считаются авторитарными и недемократичными. Показательно, что никто на Западе не критикует работу этих консалтинговых агентств, которые достаточно влиятельны и в собственных государствах.
При этом важно отметить, что такая спайка западных консалтинговых фирм и правителей формирует определённый нарратив в области внешней политики. В частности, менеджерами этих компаний может предлагаться такое видение, которое соответствует исключительно долгосрочным интересам США и Британии, а не тех стран, для которых они разрабатывают свои стратегии. С большой долей вероятности эти фирмы будут критически относиться к России, Китаю и другим странам, которые рассматриваются как геополитические противники и конкуренты. При этом до недавнего времени офисы таких консалтинговых фирм были открыты в России и они обслуживали (и продолжают обслуживать) ряд министерств. McKinsey ушли из России после начала СВО. А PwC Россия просто переименовали в «Технологии доверия». Ernst & Young также была переименована в Б1. А Deloitte стали «Деловые решения и технологии». Boston Consulting Group до сих пор числится в реестре юридических лиц. При наличии офисов таких компаний в России ещё рано говорить об окончательной деколонизации и избавления от влияния западной агентуры внутри коридоров российской власти.
